Юрий Крупнов

После того как авиация НАТО разбомбила два жилых дома, в которых, по сведениям коалиции, скрывались боевики (однако, как выяснилось позже, жертвами налета стали от девяти до четырнадцати мирных жителей), президент Афганистана Хамид Карзай выступил с жестким заявлением. Он сделал натовцам «последнее предупреждение», а также пригрозил объявить силы коалиции оккупантами, с которыми, по его словам, стране «уже приходилось иметь дело».

Понятно, что угроза Хамида Карзая носит во многом риторический характер, сделанная, чтобы хоть как-то образумить Вашингтон и его союзников по НАТО. В принципе, как это ни печально, приходится констатировать, что ничего другого от 150-тысячного контингента (только кадровых иностранных военных) ожидать не приходится. А если еще взять частные военные компании, то получается, что речь идет о 250 тысячах вооруженных иностранцев, которые расположены на 700 военных базах в Афганистане.

Безусловно, подобная гипермилитаризация Афганистана неизбежно приводит к такого рода трагическим инцидентам. Взять хотя бы тот факт, что даже чисто статистически количество боестолкновений за последние 8 лет выросло почти в 10 раз. Это, безусловно, приводит к жертвам среди мирного населения и к ухудшению ситуации. Поэтому мне кажется как минимум странным, что такое положение вещей не становится предметом озабоченности со стороны мирового сообщества.

Не менее странно, что Российская Федерация также не реагирует на подобные ситуации. Только в феврале наш МИД «открыл», что на территории Афганистана, оказывается, есть военные базы. И это по прошествии семи лет их интенсивного создания! Вот почему мы должны относиться к заявлению президента Афганистана как к «крику души», отражающему недееспособность мирового сообщества и в том числе неадекватность российской политики в отношении Афганистана.

Совсем недавно определился набор экзаменов в вузы. Это скандал, ведь решение принято в мае, когда, по сути, учеба уже закончилась. Это еще слабо сказано, что с принятием решения затянули.

Все более бессмысленной становится сама идея ЕГЭ, потому что уже в этом году количество бюджетных мест больше, чем абитуриентов в некоторых вузах, на 10-20%. Это объясняется демографической ямой, которая была известна заранее. Сам же ЕГЭ как способ проверки знаний может быть одним из инструментов наряду с другими, но не должен быть основным и преобладающим. Натаскивание на ЕГЭ обессмысливает суть образования.

Я более чем уверен, что вся эпопея с ЕГЭ бесславно закончится в том случае, если страна собирается развиваться. Самое позднее в 2017 году система образования будет пересмотрена, а если развиваться мы не собираемся, то все будет продолжаться. Мне кажется, нам надо вернуться к аттестату зрелости, то есть к документу об окончании средней школы. Экзамен же должен быть устным, письменным и частично с элементами ЕГЭ. Но самое главное заключается в том, что мы должны переходить к всеобщему высшему образованию. Другого пути у страны нет.

Я считаю, что любые интеграционные механизмы, способствующие укреплению постсоветского пространства, в конечном счете работают на взаимную выгоду, даже если на каком-то этапе они и не совсем выгодны одной из сторон. У Киргизии по большому счету и нет другого выбора, кроме как быть частью Таможенного союза. Киргизия значительную часть своего дохода имеет от перепродажи китайских товаров. Если Таможенный союз остановится на Казахстане, то значительная часть этих доходов будет утеряна, поскольку граница будет перекрыта в том смысле, что введут по отношению к Киргизии повышенные таможенные пошлины. Таким образом в ее интеграции в Таможенное пространство есть жизненно необходимые моменты. Кстати, никакого препятствия не будет в том, что Киргизия – член ВТО, а мы нет. Принципы Единого таможенного пространства предполагают нормальное сочетание разных правовых систем, к тому же наши правовые системы глобально не противоречат ВТО. А для России вопрос возможных таможенных потерь несущественный. Все выигрыши, связанные с улучшением отношений наших государств, перекрывают любые потери, тем более что они в данном случае копеечные.

Какие цели ставит Запад в ливийской операции? Первое и самое главное – это образцово-показательно осуществить демонстрацию нового принципа, по которому должен жить весь мир. Это принцип добровольного империализма, то есть основанного на соблюдении всех демократических процедур. Иными словами, есть группа так называемых постмодерновых государств (в данном случае это те, кто бомбит), а все другие государства должны добиваться права ярлыка на княжение, и тогда их не будут бомбить.

Второй момент – это нанесение серьезного ущерба Европе. Третье – это доступ к ливийской нефти, что и входит в задачи структурирования «большой бензоколонки» США. Четвертое – это отработка взаимодействия Центрального командования вооруженных сил США с африканским командованием США. Они находятся в Америке, а мир разделен на зоны, и как раз на Ливии они сходятся, так что здесь осуществляется отработка взаимодействия двух командований. Последняя цель – это смена режима под лозунгами гуманитарной интервенции, но это техническая задача.

Мне кажется, у Запада есть три базовых метода сохранения у себя социальной стабильности. Первое – информационная технология, связанная с организацией сознания у населения, в т. ч. других государств. Хотя г-жа Клинтон на днях заявила, что Америка проигрывает информационную войну, но очевидно, что это – серьезное лукавство.

Второе: Запад, не стесняясь, играет в глобальное форматирование мира. Под это направлены все имеющиеся ресурсы, в т. ч. и дипломатические. Наконец, третье – это наличие больших стратегий, системного подхода. Например, печатание доллара, раздувание финансового пузыря органично сочетается с наличием военной дубины.

Без гигантских военных расходов и гипермилитаризированного общества в США, просто печатать доллары и иметь такие огромные внешние долги невозможно. Правильно организованная система с применением всех ресурсов дает удивительные результаты. А у России не просто отсутствует какая-либо системная политика, но даже по одному направлению имеются 3-4 точки зрения, которые взаимно ослабляют друг друга.

Варшавский блок был создан после НАТО. Одно это задает и смысл его существования, и нравственную правоту его организаторов. Так вот, странной выглядит ситуация, при которой Варшавского договора нет, однако Североатлантический альянс остался, наращивает мощь и открыто ставит задачи превратиться из региональной структуры в чуть ли не заместителя ООН. Один высокопоставленный деятель (представитель США в НАТО) сделал на этом карьеру, формулируя идею в том, что ООН – бессмысленная организация, неспособная решать задачи мирового сообщества.

Здесь стоит сказать и об операции в Афганистане. Я хочу напомнить, что 11 августа 2003 года Альянс самовольно принял на себя командование всеми международными силами содействия безопасности в Афганистане. Потом генсек ООН Кофи Аннан попросил предоставлять раз в полгода отчеты о происходящих там событиях. Понятно, что по большому счету главной в этой стране стала НАТО, а ее командиры – это американские генералы.

Региональной организации, которая была бы сопоставима с НАТО, не хватает. Есть слабая надежда на ОДКБ, но, к сожалению, она по ряду причин не отвечает задачам дня.

Решение связать скоростными линиями города, где будет проходить чемпионат мира по футболу-2018, является правильным. Это потребует серьезно модернизировать существующие железнодорожные пути. Но все-таки речь идет об увеличении скорости лишь в полтора раза, так что понадобится развивать еще два направления, без которых наша железнодорожная сеть не будет полноценной.

Первое – это наращивание путей, ведь, например, на Дальнем Востоке, кроме БАМа и Транссиба, других дорог и нет. Между тем существует экономическая необходимость создания там дополнительных железных дорог. Причем и экономический подъем территорий во многом зависит от железнодорожного строительства.

Вторым направлением является запуск подлинно высокоскоростных магистралей с использованием нестандартных систем, где речь идет об увеличении скорости движения в 3-5 раз. Китай, например, создал короткий маршрут от Шанхая до шанхайского аэропорта, на котором поезда идут со скоростью свыше 400 км в час! Конечно, это очень дорогой проект, но он важен и нужен. Поэтому хотя бы в экспериментальном порядке и нам необходимо делать нечто подобное, основываясь на своих собственных разработках.

СМИ сообщают, что условием вступления России в ВТО является снижение пошлин на иностранные автомобили. Однако такая мера, как повышение пошлин на ввоз автомобилей работает на благо страны. Параллельно с этим нужно развивать свою промышленность, в том числе и автопроизводство, и не только через локализацию иностранных производств, а при помощи создания своего автомобиля.

Снижение пошлин – это не единственная мера, не единственный шаг, который связан с вхождением в ВТО. По сути, мы до сих пор не знаем всего набора условий вступления в эту организацию, который обсуждается в последние годы. Чтобы посчитать, что же будет, мы должны знать совокупность требований, которые выдвигаются России. А это неизвестно, так что получаем кота в мешке.

Вместе с тем всем людям, работавшим по этому направлению, мы должны присвоить звание Героя России за то, что они доблестно в начале каждого года обещают, что Россия вступит в ВТО в конце этого же года, но до сих пор этого не обеспечили. Это их гигантский вклад в суверенитет страны! Как показывает ситуация во многих государствах, ВТО – это дискриминационный инструмент для развития национального рынка. Для России же главным вопросом на ближайшие десятилетия является создание новой промышленности, своего рынка, а эти процессы никак не будут стимулироваться нашим вступлением в ВТО.

Я считаю, что Белоруссия вышла из кризиса. Они сохранили и перевооружили свою промышленность, поэтому входили и выходили из кризиса не так, как Россия, у которой интенсивность промышленного труда на душу населения примерно в три раза меньше. Можно обсуждать и другие параметры, но это базовый, фундаментальный факт.

Очень важно, что председатель правительства России недавно распорядился организовать экспертные группы по выработке новой социально-экономической модели. Конечно, сейчас наша модель непромышленная, поэтому никакой внутренней устойчивости у нас нет, в отличие от Белоруссии. Понятно, что недостаточно сделать товар, надо еще пробиться с ним на мировые рынки. Помимо конструкторских работ, необходимо разбираться и в маркетинге.

Занимаясь вопросом сбыта, за последние 10 лет Беларусь превратилась в глобальную корпорацию, у которой прекрасные позиции в Средней Азии. Например, в Туркмении серьезно рассматривается вопрос о производстве калийных удобрений в сотрудничестве с белорусами. В Латинской Америке, в Венесуэле начинают строить агрогородки по модели Лукашенко. Про Центральную Европу я даже и не говорю. В общем, Белоруссия превратилась в игрока, который благодаря своей дипломатии высокого уровня конкретности стал настоящей глобальной корпорацией.

На днях была очередная годовщина снятия блокады Ленинграда. То, что в СМИ этому событию уделено много внимания, я считаю правильным. Дата не круглая, но не это главное. Важно, что сегодняшняя ситуация похожа на произошедшее в самых тяжелых 1941-43 годах. По большому счету тогда мы должны либо вымереть, либо поднять страну из руин.

Есть что-то символическое в праздновании снятия полной блокады. По сути, мы увидели, что никакие законы выживания, законы человеческого поведения, психологии и все другие известные законы не сработали. По всем расчетам устоять было невозможно. На этот счет существует большая мемуарная литература, и мне кажется, что самыми важными источниками являются оценки не генералов, а дневники и бытовые работы, показывающие нечеловеческие усилия людей. Документы, которые писались не для читателей, красноречивее любых исследований.

Но при всех ужасах и трагедиях, которые происходили, дух оказался сильнее. В современных произведениях на эту тему, упускается духовный подъем, который тогда был. Было совершено чудо, такое же, как под Москвой, а потом и в Сталинграде. Но это чудо – не мистическая, не фантазийная категория. Нам сегодня нужно такое же чудо. Мы должны так же сорганизоваться, как сорганизовались тогда. В этом плане нам нужна мобилизация для того, чтобы восстановить страну.